В те дни, когда в нашей стране один за другим штампуют ужасающие, незаконные, ни на чем не основанные и невероятно жестокие приговоры, поневоле начинаешь вспоминать о других позорных процессах, существовавших в истории.
Жорж Дантон, знаменитый деятель Великой Французской революции, был очень популярен. Он мог потягаться известностью и количеством сторонников с самим Робеспьером. Он сам не был воплощением справедливости и много сделал для захвата якобинцами власти, но, когда начался террор, Дантон и стал публично выступать за милосердие. Когда стало ясно, что за ним скоро придут, друзья предлагали ему бежать, на что он ответил: "Отечество нельзя унести на подошвах своих башмаков".
Дантона и его друзей арестовали 31 марта 1794 года и уже 2 апреля начался суд. Дантона обвиняли во многих грехах, но прежде всего в том, что он получил огромную взятку от французской Ост-индской компании – мы не знаем, правда ли это, но ясно, что дело о коррупции было использовано как повод для проведения политического процесса. Робеспьер, получив доклад с подробным описанием механизма жульничества, тут же заявил, что за этим стоит сам британский премьер-министр Уильям Питт-младший. Так уже возникло обвинение в измене родине и революции.
Чтобы скомпрометировать Дантона, якобинцы использовали свой любимый способ "амальгамы" - на скамье подсудимых рядом с Дантоном, Демуленом и другими "снисходительными", требовавшими прекращения террора, сидели мутные людишки, замешанные в финансовых махинациях.
Дантон блестяще защищался, требовал вызывать в суд свидетелей ( в том числе Робеспьера), произносил длинные речи, обвиняя Комитет общественного спасения ( главную опору Робеспьера) в нарушении законов. Все это производило огромное впечатление на слушателей и на судей.
Свидетели, которых требовал Дантон, вызваны не были, Робеспьер в суд не явился. Когда в Конвенте робко предложили, чтобы Дантону дали возможность выступить перед депутатами, Робеспьер возразил, что несправедливо будет предоставить ему то право, которого были лишены другие люди. Ну действительно, - "своим все, врагам закон".
А когда возникло опасение, что Дантон сейчас переубедит судей или вызовет возмущение парижан, то якобинцы отреагировали молниеносно. Сен-Жюст, один из лидеров якобинцев, внес к Конвенте законопроект: если подсудимый проявляет неуважение к суду, то его следует лишить права высказываться, а приговор вынести в его отсутствие.
Депутаты Конвента трусливо проголосовали за. Сен-Жюст привез решение в суд, где Дантон как раз громогласно доказывал несправедливость обвинений и предвзятость суда, а его молодой друг Камилл Демулен готовился к выступлению. Речи были прерваны. Демулен скомкал текст своей непрозвучавшей речи и бросил в лицо Сен-Жюсту.
По дороге на эшафот Демулен плакал, а Дантон бранился площадными словами. Проезжая неподалеку от дома Робеспьера, он закричал: "Максимилиан, ты скоро последуешь вслед за мной". Его казнили последним из 15 человек, что считалось "невезением" - нож гильотины тупился с каждой отрубленной головой. "Покажи мою голову народу, она стоит этого", - сказал Дантон палачу.
Всего через несколько месяцев 9 термидора по революционному календарю (27 июля 1794 года) власть якобинцев была свергнута. Когда депутаты Конвента набросились на Робеспьера с обвинениями, тот пришел в такой ужас, что ничего не мог ответить. Один из депутатов воскликнул: "Его душит кровь Дантона!"
И тут Робеспьер, которому оставалось жить всего один день, обрел голос: "Вы сожалеете о Дантоне? – закричал он. – Трусы, почему же вы не защищали его?"
! Орфография и стилистика автора сохранены
