История со сносом "хрущевок" и переселением за пределы МКАД привычно породила у многих ожидания неизбежной революции в России.
Даже уважаемые западные эксперты высказали предположения, что ситуация, в которой российское правительство открыто и от собственного имени нарушает права граждан, "оскорбляет не только непосредственных жертв, но и всех россиян".
Однако, к сожалению, с последним утверждением довольно сложно согласиться. В то время, как часть российской оппозиции активно обвиняет украинцев и солидаризовавшихся с ними россиян в отсутствии сочувствия к жертвам произвола, подавляющее большинство самих граждан России, более того, жителей Москвы, похоже, не спешит заступаться за пострадавших. Если мы посмотрим на основные темы московских форумов и соцсетей, то увидим, что подавляющее большинство людей, чьи квартиры не попадают под программу реновации, предпочитают держаться в стороне от этой темы, и даже не упоминают ее.
Я когда-то уже отмечала, что в случае очередной безумной выходки российского правительства основной потребностью большинства становится не желание изменить ситуацию, а необходимость получить объяснение, чего ради их жертвы были принесены. Этот доведенный до почти самоубийственной стадии конформизм породил особый, иррациональный тип реагирования на агрессию властей – желание вернуть себе ощущение утраченного комфорта, чувства защищенности и стабильности любой ценой. Главным способом такого возвращения становится мало-мальски логичное объяснение того, что очередной удар по нормальной жизни того или иного человека был правильным, верным и предпринятым для его же блага.
Похожая ситуация наблюдалась и в августе 2015 года, во время демонстративного сожжения санкционных продуктов. Тогда большинство аналитиков тоже предсказывали массовые волнения, потому что казалось, что власти покусились на святая святых – на еду, притом в стране, пережившей тяжелейшие годы массового голода, да и наше время полную бедняков. Однако и эту бессмысленную акцию российские власти смогли как-то полувразумительно объяснить своему "электорату". При этом даже абсолютно нелогичных и фантастических объяснений оказалось достаточно – люди с радостью приняли их, потому что видимость правильности и логичности решения восстанавливала в их глазах иллюзию стабильности и нормального развития страны. И эта иллюзия, как мы видим, оказалась для них важнее, чем собственно продукты.
Еще одним проявлением такого самоуничтожающего конформизма стало ярко выраженное желание отмежеваться от очередных жертв произвола. Узнав о принятии программы переселения, большинство москвичей задумалось не о своих правах, не о поруганной частной собственности и чем-то подобном – они в первую очередь бросились смотреть, не попадает ли их собственная квартира в программу реновации. Узнав, что его "пронесло" и на этот раз, русский человек испытывает облегчение и даже, как бы это парадоксально ни звучало, благодарность власти. Россияне привыкли к тому, что в их стране с кем угодно в любой момент может случиться, что угодно, и самого факта того, что сегодня это произошло не с ними, многим уже достаточно для счастья.
И уж совсем немногие рискнуть "испытать удачу на прочность" и солидаризоваться с пострадавшими, поскольку именно в лояльности властям они видят хоть какую-то гарантию защищенности. Социальный взрыв возможен тогда, когда произвол и лишения будут касаться всех – практически всех без исключения россиян. До тех пор, пока репрессии касаются отдельных категорий людей, все остальные будут радоваться тому, что они – не сторонники Украины, не оппозиционеры, не дальнобойщики, не Свидетели Иеговы, не жители пятиэтажек – и далее по списку.
На просторах Интернета можно увидеть, как жители других российских регионов даже злорадствуют, радуясь, что и у "зажравшихся москвичей" наконец-то начались проблемы. И эта зависть – тоже одна из причин, по которой российское общество сейчас невозможно объединить в общем протесте. Любая социальная группа, в которой оппозиция видит зарождающуюся "движущую силу революции", сразу же оказывается в вакууме, в опале со стороны других групп, старающихся всеми силами от нее отмежеваться.
Поэтому мне хотелось бы посоветовать российским оппозиционерам не тратить красноречие, убеждая украинцев или эмигрантов принять участие в происходящем, а в первую очередь попробовать убедить самих россиян солидаризоваться с собственными согражданами и поддержать их протест. Как показывает практика, это оказывается не менее сложной задачей.
! Орфография и стилистика автора сохранены
