Мой вечный незримый оппонент писатель Андрей Андреевич Пионтковский задал риторический вопрос: "Кто уйдёт первым – Путин или Россия?" Он, в общем, правильно определил и гибельность для России и второго "золотого" застоя, и бессилие, возникшего при Ельцине, реформистского истеблишмента покончить с путинизмом, и неспособность путинизма к внутренней эволюции – ни в сторону мобилизационного (фашистского), ни в сторону умеренно-реформаторского (авторитарно-либерального) проектов.
Просто в данном контексте, словом "Россия" называют два совершенно разных явления. Россия как национально-цивилизационный феномен, непрерывно формирующийся с XV века* – с правления великого князя (короля по феодальным стандартам тогдашней Европы) Московского Ивана Третьего – в качестве православной русской империи на основании византийской цивилизационной матрицы.
Этот феномен прошёл следующие стадии:
- сословно-представительной этнической империи (рейха – по тем же стандартам),
- "универсальной" континентальной сословно-представительной империи,
- ядра** континентальной абсолютистской империи,
- ядра континентальной империи ограниченного абсолютизма,
- ядра идеократической тоталитарной (мессианской) континентальной империи (коммунистический "халифат"),
- демократической национальной державы имперского типа (конституционный рейх),
- авторитарной национальной державы имперского типа…
Россия в этом качестве сохранится веками. Возможно, она пройдёт фазу конфедерализации или даже мозаичности, когда, подобно донаполеоновской Германии или постосманского Арабского мира, будет какое-то время конгломератом политически чуждых или даже враждебных государств с общим этническим большинством, культурным и языковым единством. Вероятно, крах предыдущих моделей – советского неомосковского и путинского неопетербургского, вновь, как в 1992 году, освободит "новгородскую" традицию и мы увидим развитие русской национальной и демократической альтернативы, прерванной в 2001 году. Словом, "вечная Россия" будет "жить вечно", чередуя эпохи процветания и бедствия, централизации и децентрализации. Как Германия, Италия, Греция…
Совсем иное дело Россия как послеавгустовское (1991) политическое образование. Вот здесь я убеждён, оно исторически не переживёт путинизма. Точно также, как путинизм не переживёт его создателя. Революция 1991 (точнее, кульминация Революции 1989-93 годов) была антифеодальной (антисредневековой) и антиимперской.
Вместо идеократической континентальной империи должны были возникнуть национальные государства, связанные в экономический, военный и гуманитарный союз на основе общей цивилизационной традиции.
Вместо тоталитарной социалистической системы – свободный рынок и многопартийная парламентская демократия. Высвобождалась "новгородская альтернатива", заглушенная при формировании того, что позднее историки назвали "русское централизованное государство". Но такой альтернативы – вечевой олигархической демократии было на роду написано жить всего лишь 9 лет. Затем многое вернулось. Федерация обернулась усечённым СССР (малой империей). Роль монопольно правящего класса заняла ФСБ, которая подчинив себе и бюрократию, и большой бизнес, и публичную политику, и медиа, и криминалитет, воссоздало номенклатуру – монопольно правящий сословный класс, в котором разделение социальных функций заменено распределение социальных ролей: депутаты назначены литредакторами министерских чиновников, часть обвинителей назначены быть судьями, часть политиков назначены служить парламентской оппозицией…
В результате оказались восстановлены все противоречия, разнесшие СССР – между центром и провинциями, между паразитарным феодальным сословием и классом свободных собственников, между потребностью общества в свободной и критической мысли и стараниями государства насадить очередную версию общеобязательной консервативной идеологии.
Неопетербургская неофеодальная неоимперия Путина существует уже дольше, чем ельцинско-лужковская неоновгородская «удельная» олигархическая демократия. Что, очевидно, означает, что дни её быстротекущей жизни завершаются.
Путинизм – неопетербургский период отечественной истории – это режим личной власти. Весь секрет этой власти в том, что Путин и только он обеспечивает ФСБ статус ядра власти, и, одновременно, в том, что основная часть населения всё еще воспринимает его как "диссидента на престоле" – внутреннего врага ненавистной и презираемой коррумпированной номенклатуры.
Поэтому путинизм без Путина невозможен.
Единственный, кроме Путина, уважаемый в обществе сановник – Шойгу, очевидно, не сможет сделать ничего для сохранения не просто режима, даже и стабильности на переходный период. Один из самых приличных и опытных путинских бюрократов – Собянин выглядел крайне бледно даже в соревновании с Навальным. Что уже говорить об условиях действительно состязательной политики.
ФСБ не может править напрямую, без ослепляющей толпу политической маски цезаризма. Оттеснение ФСБ нетерпеливо ждущими реванша бюрократическими и олигархическими кланами обнажит такую неприглядную наготу номенклатурного режима, что его падение станет лишь вопросом времени. Ни армия, ни полиция взять на себя роль нового стрежня режима неспособны. Одновременно, у фрондирующих группировок правящих групп, в отличие от 1991 года, нет своих политических агентов – ни слоёв бюрократии, ни реальных политических сил. Весь путинизм висит на Путине – на его аппаратной ловкости, на тщательно поддерживающемся балансе кланов, на тщательно дозированном давлении на власть имущих (запрет загрансчетов, запрет офшоров) и игре в кошки-мышки с гражданским обществом.
Путин олицетворяет непреходящую надежду всех социальных групп – от провинциальных инвалидов до нефтепромышленников – на то, что в следующий исторический миг он пойдёт им навстречу. Реальная социальная база Путина так узка и при этом так прочна, что он никогда не рискует стать заложником своих сторонников. С другой стороны, каждая фрондирующая группировка, прикидывающая свои возможности по устранению Путина, отлично понимает, насколько быстро и она будет сброшена в политическое небытие. В Украине революционную эскалацию может остановить олигархия – но в России уже 12 лет нет олигархии.
Нет и никакой непререкаемо уважаемой общественной силы, способной контролировать течение социально-политического кризиса. Ни армия, ни церковь, ни правозащитники, ни оппозиционные партии, ни независимый бизнес.
Вот цена предельной социальной атомизации, цена превращения путинизмом всех общественных институтов либо в инструменты власти, либо в декорации. Новый средний класс, больше всех заинтересованный в ликвидации путинской «опричнины» (силового перераспредения собственности), коррупции и произвола, единственный способный заместить кадрами вычищенных путинских номенклатурщиков, резонно опасается вызывать неконтролируемую революционную эскалацию. Ибо он станет одной из первых жертв народного недовольства – как слишком культурный, как стилистически чуждый массам.
Но крот истории всё равно упрямо роет.
Путинский миф тает, как сугроб под московским кислотным дождём. Неовизантийская (сталинская) цивилизационная матрица, на которую перенёс Путин свою опору в поисках желаемого консерватизма – исторический анахронизм, она постоянно разрушается под воздействием европеизации общества, в т.ч. европеизации самой правящей номенклатуры.
Поэтому сперва рухнет путинизм как социальная система бонапартистского типа. И лишь потом зашатается личная власть Путина.
Возможно, это будет выглядеть так, как описал Андрей Андреевич – миллионные толпы протестующих захлёстывают городские улицы и площади, а потом генерал внутренних войск отказывается повторять 6 мая 2012 года. Как в ночь на 11 декабря 2013 "Беркут" отказался зачищать Майдан. Но это не привело к победе Второй Помаранчевой революции.
После развала путинизма автоматически рухнет сама послеавгустовская государственность. Только путинизм, виртуозно чередуя запугивание, обман, раздачу бюджетных подачек, включая и отключая социальные лифты, мог её поддерживать. В этом момент Россия как держава исчезнет. Путинизм так и не смог дать общее будущее, а общее прошлое – Август 91-го помог обесчестить и оклеветать. Современная же Россия – создана именно Августом 1991, и предшествующей ему четвертью века интеллигентского-диссидентской традиции. Её дискредитация вынудила власть искать исторической опоры в думской монархии вековой давности. Что при отсутствии монархии, аристократии, почитаемой интеллигенции и всепроникающей церкви оказалось лишь любительской театральной постановкой. А опора на этническую национальную идентичность возвращает в эпоху "великого прошлого" – когда все этносы враждовали***, и их соединяла лишь твёрдая рука петербургских императоров.
И уже после распада Российского рейха (национальной империи) уйдёт последний российский цезарь – Путин. Он 14 лет последовательно заменял все живые ткани государства пластмассовыми протезами, а сейчас это пластмасса крошится на глазах. Но к несчастью, страна, пусть на исторический миг, но опередит его на пути в небытие. За оставшееся время полумёртвое гражданское общество вырастить новую живую плоть страны просто не успевает.
*Наследниками Киевской Руси наравне с Владимирским и Московским великими княжествами стало Великое Княжество Литовское, Русское и Жемойтское – первая европейская поликонфессиональная феодальная федерация. Поэтому однозначно выводить преемственность России от Руси я не решаюсь.
** Мы рассматриваем Россию как социально-культурный феномен в границах почти совпадающих с границами РСФСР-РФ. Поэтому она – «ядро» империй Ивана IV, Петра I и его преемников, СССР.
*** Всем моим критикам, которые скажут, что автор, дескать, повторяет ленинскую/либеральную клевету о «тюрьме народов», в то время как… отвечу: все континентальные империи формировали имперские элиты и субэлиты, интегрируя выходцев из подчинённых этносов; однако самоидентификация всех народов Российской державы сформировалась вокруг эпоса сопротивления оной. От воспевшего гайдамаков Кобзаря до движения евреев за выезд в Израиль.
